Сегодня заглянем в гримёрку к Вере Латышевой. Её вы наверняка знаете, если смотрели, например, «Тихий Дон», «Счастье моё», «Братьев Карамазовых». Об этих спектаклях с ней и поболтаем, а ещё – про внутреннего Григория Михайловича, театральную семью и сочетания аристократизма и бунтарства.
— Вера, привет! Расскажи, пожалуйста, а почему вообще из всех сфер ты выбрала именно театр?
«Родители мои артисты. Мама – актриса и режиссёр, папа – актёр и режиссёр. У меня не было вариантов, куда идти, я даже особо не думала об этом, просто как-то поняла, что буду актрисой. Пошла к Григорию Михайловичу, не представляла, что буду у кого-то другого учиться. Родители сказали, что это лучший мастер, да и знаю я его с самого детства. Педагоги к нам нежно относились, мы к педагогам. Было очень много побед, были и поражения. Так мы и учились».
— А давай немного поговорим про ваш курсовой спектакль «Турандот». Ты же долго не пробовала роль Турандот, потому что её играла твоя мама (Марина Солопченко, спектакль «Pro Турандот», реж. Андрей Могучий)? От чего ты шла, когда все-таки решила пробовать эту роль?
«В этом спектакле полная свобода и бесконечный смех. Было очень крутое время, мы придумывали себе костюмы из всего, из чего можно было. Платья из мусорных пакетов…
Моя Турандот любит справедливость, любит, чтобы люди поступали по совести. Ненавидит, когда её к чему-то принуждают. Терпеть не может, когда теряет контроль над ситуацией. Мы с ней очень похожи. Мне кажется, что я нашла какое-то очень верное зерно этой роли. Она же очень умная, загадывает загадки, которые никто не может разгадать. Я во многом и шла от этого. От её ума и таланта».
— Слушай, а вот ещё вопрос про «Тихий Дон». Все же девочки с твоего курса пробовали Наталью. Расскажи про эту свою роль?
«Мы всем курсом были на одной волне, заражены одной идеей, все вместе шли к одной цели. Из любви родилось что-то прекрасное. В какой-то момент я даже подумала, что лучшего спектакля у меня никогда уже и не будет. Невозможно ещё раз пройти такой огромный путь к созданию спектакля.
Что касается Натальи, она очень сложный человек. В основном, её делают страдающей. Калека, бедная, несчастная. А педагоги говорили и хотели, чтобы она была как Аксинья, просто Григорий её не любит. Когда Наталья приходит к Аксинье – это же поединок двух королев. Я этого сначала не понимала. Но она идёт до конца, борется за свою любовь, просто проигрывает эту битву».
— Слушай, а как вообще понять персонажа? Найти вот эту отправную точку, от которой нужно начинать работать?
«Я нахожу сначала вещи, которые у нас с персонажем похожи и отталкиваюсь от этого. Пытаюсь идти от себя, понять мотивацию, присвоить. А потом уже вторым этапом я начинаю смотреть, а чем мы не похожи, смотреть со стороны. Внутри нас такой огромный мир, мы такие многогранные, каждый из нас. В нас есть всё, просто нужно понять как это достать.
На примере Катерины Ивановны – нас объединяет желание всех спасти. Ещё я могу очень долго терпеть, но если меня довести – взрываюсь будь здоров. Она недолго терпит, но в итоге тоже взрывается».
— Ты же в «Мастерской» играешь не только в спектаклях Григория Михайловича, но и работаешь со своим однокурсником, Андреем Горбатым? От чего вы с ним шли, когда работали над спектаклем «Счастье моё»?
«В пьесе прописано, что Лидия Ивановна – это голос. Но Андрей Горбатый представил, что это некий дух, внутренний голос. Он должен быть всё время на сцене. Когда мы пытались понять, что это за персонаж мы пришли к выводу, что это внутренний Григорий Михайлович, с которым мы ведём диалоги. Некий ориентир. Он всегда есть, ты у него можешь спросить совета, а он тебе ответит».
